Пальцы медленно постукивали по столу. Их ритм говорил о какой-то самостоятельности: будто они не принадлежали никому, будто за ними не было мозгового центра, что управляет ими и дает команды - «сейчас стучать спокойнее, а сейчас побыстрее, а сейчас - вообще замолкнуть и просто сделать аккуратные движения по поверхности стола».
Отнюдь - в каждом их движении сквозила решительность, проявлялась воля: подушечки пальцев поочередно опускались и поднимались, поверхность кожи улавливала за доли секунды тепло и шершавость дерева и, между прикосновениями, кислород, проникающий в поры.
Усилению всех этих ощущений способствовала влага - маленькие капельки испарины на коже все тех же пальцев. Стоял не слишком жаркий, но распаривающий день. И хотелось бы, чтобы вот, пока ты сидишь за столом, кто-нибудь подошел бы к тебе и окатил бы тебя из таза прохладной водой, и чтобы так ты и сидел - в одежде, по инерции еще пару мгновений продолжал барабанить пальцами. А потом тебя словно чтобы осенило, и чтобы эта прохладная вода именно вот этой неожиданностью своей смыла бы с тебя весь этот наносной жар, всю эту неестественность, и чтобы ладони спокойно, всей своей поверхностью распластались по поверхности стола, провели бы из края в край, не боясь посадить занозы, ощупали бы торцы и ножки. Чтобы сами пальцы смогли ощупать игру света и тени, которые так поэтично пишут картины на дереве.
Закрывая глаза, продрагиваешь, ведь, хоть и жара, но ты вымок. По рукам вода стекает на доски - поднимаешь ладони, и пятна остаются. Постепенно, вскоре они высохнут: испарятся или впитаются. Но прежде протекут водой по тебе, омоют.
Comments